Фрагменты editing

фр@гм€нtы

Подталкивает к краю, к... раю. Из последних сил заниматься вещами интересными, и приближаются еще крепкие, не старые, интересуясь результатами, а потом уже увлечены другим и другими. Солидарность имеет пределы. В последний раз оглянуться на отставшего, уже помещенного в яму. Ах, как странно и интересно умирать. Если б еще поменьше уставать из-за тесноты и нищеты. Но тут уж ничего не сделаешь: попался на удочку добровольной бедности. С Богом-то она не страшна, да Он приходит и уходит, когда хочет.

»«

((Потерял записную книжку и огорчался. Искал ее по карманам и не находил. Пока сегодня не надел вельветовый пиджак по случаю посвежения воздуха. И нашлась книжка в правом кармане. Как странно все, как нелепо! Готье, Гессе, – немыслимо читать ныне всё это, немыслимо, невозможно.))

Еще в 98 хотелось к тому подойти, к той прикоснуться, словно в одиночестве я что-то терял, не узнавал вовремя. Когда не говорили – думал, что не хотят секреты открыть какие-нибудь, потому что своим меня не считают. Собирал, однако, информацию, пока не выяснилось, что просто ничего не знают. Отдельные бродячие сведения, выуженные оттуда да из передач, случайные соображения, и всё. И однажды проснулся свободным. Никто ничего не знает. Ни ныне, ни в прошлом. То есть, есть, конечно, сведения, но до лишь предела. Потом одни повторения, – как и то, что у человека две ноги, одна голова, и так далее. А взятый в отдельности человек – космос. Вот почему в отдельности надо оставаться, но пока не состаришься и не перестанут звать тебя в партнеры то в кровать, то на сцену, этого не узнаешь. Созерцание своего внутреннего – и там-то и отзывается нечто новое, то есть из другого мира прорывающееся. Бывает, отрывки речи непонятной или музыки странной пробиваются, а настроиться на волну невозможно.

Глядя в телескоп и шаря, словно слепой в своей темноте, дрожащими руками математических вычислений в далеком космосе, затем вообразить малютку-Землю глядя оттуда. Уж какой там бог-небог… песчинка, да и только. А тут попы ходят в митрах из искусственного волокна, тираны усы топорщат и злобно стреляют во всех, скрипя сапогами, загоревшие на альпийских лыжных станциях капитаны индустрии да прессы, непрошибаемые в своей глупости метафизической… ну, куда тут деться? На дачу к себе, в объятия сладкие аспирантки или уж вообще нуждающейся в евро девушки…

«»

Авторы часто едят и пьют, и рассуждения героев привязаны к ощущениям вкусно-невкусно. Недовольство и брюзжание, что другие всё делают не так, как надо. А вот этот автор в Сибири знает, как надо: ходить в церковь, верить в Бога. Цитаты из молитв там и тут. Вот если бы они делали, как надо, то и автору было бы приятнее и легче жить. И тогда бы он похвалил. А может быть, и поругал бы за нерадивость.

Тема секрета: выгороженное пространство (общения); «комната встречи» двоих, виртуальная интимность. Почему человек не рассказывает всё? Рассказывающий всё не интересен. Было время, когда я рассказывал всё и отвечал на любой вопрос. И люди не задерживались: ничего нового, любопытство не разбуживается, не задевается; страсть к исследованию и находкам (охотничьим) не имеет пищи среди честных, прямых и открытых. Они удобны также для подчинения, против них хитрец легко находит прием.

[Народ хочет узнать секрет и тайну, приобрести знание: отсюда успех «Да Винчи кода». Это ведь трогательно, что проданы миллионы экземпляров книги. Люди поверили искренне! Но их опять обманули. И опять обманут. ]

о!о